Настоящий английский детектив. Собрание лучших ист - Страница 71

— И мистер Холмс это знает?

— Мистер Холмс всегда знает, если есть что знать.

— Ну, будем надеяться, что он не промахнется и лорд Квантлмир останется с носом. Но, послушай, Билли, почему на этом окне занавеска?

— Мистер Холмс распорядился повесить ее три дня назад. У нас за ней сюрпризик.

Билли подошел и отдернул занавеску, закрывавшую окно в эркере.

Доктор Ватсон не смог сдержать изумленного восклицания при виде точного подобия своего старого друга — халат и все прочее. Лицо было на три четверти повернуто к окну и наклонено, будто он читал невидимую книгу, сидя глубоко в удобном кресле.

Билли отделил голову и подбросил ее.

— Мы меняем ее наклоны, чтобы придать больше естественности. Я бы к ней не притронулся, не будь жалюзи закрыты. А когда они открыты, сюда можно заглянуть вон с той стороны.

— Один раз прежде мы прибегли к такому приему.

— Ну, это было еще до меня, — сказал Билли, чуть раздвинул занавески и посмотрел на улицу. — Вон те, что подглядывают. Один парень торчит в окошке. Вот, сами поглядите.

Ватсон шагнул к нему, но тут дверь спальни отворилась и на пороге возникла высокая худая фигура Холмса. Лицо его было землисто-бледным, щеки запали, но двигался и действовал он с обычной своей энергией. Он молниеносно оказался у окна и вновь плотно задернул занавески.

— Достаточно, Билли, — сказал он. — Ты подверг свою жизнь опасности, мой мальчик, а я пока еще не могу обходиться без тебя. Ну-с, Ватсон, приятно видеть вас снова в вашей старой квартире. И оказались вы тут в критическую минуту.

— Я так и понял.

— Можешь идти, Билли. Этот мальчишка — настоящая проблема, Ватсон. Насколько я вправе подвергать его опасности?

— Какой опасности, Холмс?

— Внезапной смерти. Я кое-чего ожидаю сегодня вечером.

— Ожидаете? Но чего?

— Быть убитым, Ватсон.

— Нет-нет! Вы шутите, Холмс!

— Даже мое ущербное чувство юмора способно сотворить шутку получше. Но пока мы можем провести время поприятнее, верно? Алкоголь допускается? Сигары и сифон на прежних местах. Позвольте мне снова увидеть вас в привычном кресле. Надеюсь, вы не начали питать презрение к моей трубке и непотребному табаку? В эти дни ему приходится служить заменой пищи.

— Но почему вы не едите?

— Потому что голодание обостряет способности. И ведь как врач, мой дорогой Ватсон, вы должны признать, что пищеварение требует доли крови, отнимая ее у мозга. А я целиком мозг, Ватсон. Все прочее всего лишь придаток. Посему я должен оберегать мозг.

— Но эта опасность, Холмс?

— А, да. На случай, если это произойдет, пожалуй, будет неплохо, если вы обремените свою память именем и адресом убийцы. Вы сможете передать их Скотленд-Ярду с моей любовью и прощальным благословением. Сильвиус — вот его имя. Граф Негретто Сильвиус. Запишите его, дорогой мой, запишите! Сто тридцать шесть, Мунслайд-Гарденс, С. З. Записали?

Честное лицо Ватсона исказила тревога. Слишком хорошо он знал, какому огромному риску подвергает себя Холмс, и не сомневался, что он скорее преуменьшает его, чем преувеличивает. Ватсон всегда был человеком действия и сейчас приготовился сделать все, что мог.

— Рассчитывайте на меня, Холмс. В ближайшие два дня я совершенно свободен.

— Ваша мораль по-прежнему оставляет желать лучшего, Ватсон. Теперь вы добавили к своим порокам сочинение небылиц. Вы ведь являете все признаки предельно занятого врача, чьи услуги требуются ежеминутно.

— Ничего сколько-нибудь важного. Но не могли бы вы устроить арест этого субъекта?

— Да, Ватсон, мог бы. Оттого-то он и встревожен до такой степени.

— Так почему же вы медлите?

— Потому что не знаю, где находится бриллиант.

— А! Билли же сказал мне… пропавший королевский бриллиант?

— Да, великий желтый камень Мазарини. Я забросил свою сеть и поймал рыбешек. Но камня у меня нет. Что нам толку от них? Мы можем сделать мир чище, избавив его от них. Но это не моя задача. Мне надо вернуть камень.

— И этот граф Сильвиус одна из ваших рыбешек?

— Да. Только он акула. У него есть зубы. Второй — Сэм Мертон, боксер. Неплохой человечек, Сэм. Но граф его использовал. Сэм не акула. Он на редкость большой, глупый, бычеголовый пескарь. Но он все равно барахтается в моей сети.

— А где сейчас граф Сильвиус?

— Все утро я провел у самого его локтя. Вы ведь видели меня почтенной старой дамой, Ватсон? Никогда еще я не был столь убедителен. Он даже один раз поднял мой зонтик, сказав: «С вашего разрешения, мадам». Он ведь наполовину итальянец, с южным изяществом манер, когда в настроении. А в другом настроении — воплощенный дьявол. Жизнь, Ватсон, полна таких маленьких причуд.

— Это ведь могло обернуться трагедией.

— Ну, возможно, и могло. Я следовал за ним до мастерской старого Штраубензее в Минориз. Штраубензее сделал духовое ружье, прелестную вещицу, насколько я понимаю, и в данную минуту, сдается мне, оно находится в окне напротив. Вы видели чучело? Ну, конечно, Билли его вам показал. Ну, так в любую секунду оно может получить пулю в свою красивую голову. А, Билли! В чем дело?

Паренек появился в комнате с визитной карточкой на подносе. Холмс взглянул на нее, подняв брови, и улыбнулся.

— Собственной персоной. Этого я практически не ожидал. Все насмарку, Ватсон. Ну и нервы же! Возможно, вы слышали о его репутации охотника на крупную дичь. Безусловно, его репутация меткого стрелка приобретет дополнительный блеск, если в свой ягдташ он уложит и меня. Вот доказательство, как остро он ощущает близость моего носка от его пятки.